Из личной переписки и воспоминаний о К.К. Гедройце

Моему знакомству с Константином Каэтановичем Гедройцем предшествовала личная переписка, главным образом по вопросам, связанным с методикой изучения почвенного поглощающего комплекса (емкость поглощения, состав поглощенных оснований, кислотность). В это время (1925 г.) в агрохимической и почвенной литературе широко обсуждались исследования по обменному и без-обменному поглощению почвенными коллоидами ионов из раствора в зависимости от реакции среды. Какова же была точка зрения Константина Каэтановича по этому вопросу? Для краткости позволю себе процитировать часть письма К. К. Гедройца (март, 1925 г.), являющегося ответом на посланную работу. Он писал: «Вашу работу (спасибо за присылку) прочел с удовольствием; могу сделать (кроме различных мелких моментов, с которыми не вполне согласен) одно общее замечание: вижу, что автор не находится еще под гипнозом какой-то таинственной адсорбции; правда, о такой адсорбции часто говорят еще и сами коллоидальники; но эта точка зрения бесплодна; она не может дать чего-либо путного, как путеводная звезда; имеется лишь одна адсорбция ионов с замещением ими эквивалентных количеств других ионов; и предполагать, например, что почва может поглощать какой-либо ион, в присутствии, например, едкого натра или чего-либо другого, — без эквивалентного обмена — это противоречит в корне совокупности наших знаний; если обмена не констатируется — значит, он маскируется чем-то, значит, Вы не умеете его уловить. Только ставши на эту точку зрения, исходя из нее, можно с достаточной плодотворностью работать в области поглотительной способности почвы; это реальная точка зрения, противоположная — есть метафика».
Это письмо К. К. Гедройца в значительной мере помогло в дальнейшей работе по уточнению сущности гидролитической кислотности почв. Привожу еще одно место из того же письма, касающееся использования получаемых в опытах результатов. Гедройц писал: «При сложных исследованиях обязательно надо себе дать строгий отчет, с величинами какого порядка. Вам придется иметь дело: первого, второго, третьего и т. д. Пол первым порядком я понимаю те величины, для определения которых только есть более или менее подходящие методы; при тщательности работы и некотором усовершенствовании метода есть надежда с достаточной точностью их определить; величины второго порядка и далее не определяются сейчас, для них нужно ждать своего времени; нужно, не гоняясь за 2 и 3 и т. д., использовать первые; найти на основании их общие законности (например, как в физике найден закон Бойля — Мариотта); впутывание сюда величин 2 и 3 порядка только затмит общую закономерность, не даст возможности ее найти (из-за деревьев леса не видно); в дальнейшем эта законность будет дополняться всякого рода частными отступлениями».
О природе почвенной кислотности К. К. Гедройц там же писал: «...Относительно ненасыщенности (почв основаниями. — Д. А.) скажу, что нельзя принимать следствие за причину; присутствие в фильтрате окиси алюминия, конечно же, есть следствие ненасыщенности, а не ее причина!»
К. К. Гедройц был очень строг, самокритичен и краток при изложении результатов своих исследований. Он резко критиковал авторов (часто это касалось молодых, начинающих), которые писали не стесняясь объемом своих статей, что обычно шло в ущерб ясности изложения и затрудняло, а не облегчало читателям, знакомство с этими сочинениями. Вот что он по этому поводу говорил: «Надо пожалеть читателя» (в смысле объема сочинения. — Д. А.), т. е. надо коротко и ясно излагать свои мысли.
Привожу содержание письма от 17.У. 1925 г., из которого видно, как охотно К. К. поддерживал переписку с начинающими исследователями, всегда готовый им помочь. Вот, что он писал: «...Всегда с большим удовольствием отвечу, что смогу, на Ваши вопросы, пишите без всякого стеснения; конечно, самое лучшее, если бы переговорить лично. В Носовку уеду не раньше 10. VI, а может быть и в конце июня. Связан всякой непроизводительной работой в Ленинграде. Буду ждать от Вас известий. Уважающий Вас К. Гедройц». Получив такое любезное приглашение, я вскоре приехал к К. К- Гедройцу в Ленинград в руководимую им почвенную лабораторию Лесного института, захватив с собою записную тетрадь с полсотней вопросов по поглотительной способности почв. Я пробыл в этой лаборатории три дня; ежедневно, с утра и до вечера, проводил время в беседах с К. К. Гедройцем и был отпущен этим гостеприимным хозяином лишь после того, как мы обменялись мнениями по всем моим вопросам. Константин Каэтанович меня завербовал составлять рефераты (и авторефераты) по вопросам поглотительной способности почв для журнала ^Опытная агрономия», который должен был возобновиться через Издательство государственного ин-та опытной агрономии (ГИОА).
Переписка с Константином Каэтановичем не прерывалась вплоть до его переезда на Долгопрудную агрохимическую опытную станцию (под Москвой). Здесь была возможность часто наблюдать его за работой в небольшой химической лаборатории и в большом вегетационном домике (на 2000 сосудов), который был специально построен по плану К. К. Гедройца. В новом каменном двух-трехэтажном прекрасно спроектированном здании агрохимической лаборатории, законченном лишь в 1933 г., Константину Каэтановичу уже не суждено было работать.
Вспоминая К. К. Гедройца в лабораторной обстановке, видишь перед собою скромного труженика, которого всегда застаешь то за лабораторным столом — за фильтрованием, то за аналитическими весами и другими операциями. Он работал в лаборатории сам до последних дней жизни, очень любил приборы и скромное оборудование своей лаборатории. Личное активное участие К. К. Гедройца в процессе проведения почвенных и растительных анализов создавали уверенность в надежности полученных результатов и давали право на ряд обобщений. Его скромность и нетребовательность привели к тому, что он не получал своевременной помощи, не имея лаборантов и химиков, и значительную часть анализов выполнял лично, из-за чего оставалось меньше времени для литературных дел.
Вот что писал Константин Каэтанович в связи с этим (письмо от 13. VI. 1926 г.): «Я теперь немного работаю по физическому поглощению. Работа идет слабо, нет того, что нужно для нее, и нет у меня технических сил, которые могли бы облегчить мне ту массу всяких определений, которую нужно проделать, а у меня самого не хватает времени, да и должен сознаться, что всякие эти титрования, взвешивания и т. д., над которыми я проводил почти все свое время больше чем 30 лет — мне уже надоели».
В последние годы своей жизни он переехал в Долгопрудное (под Москвой, Опытная станция НИУИФ), где и получил возможность развернуть широкие лабораторные исследования по изучению почвенного поглощающего комплекса и вегетационные опыты. Но здесь вскоре неожиданно оборвалась жизнь этого обаятельного человека и ученого с мировым именем.
Жизнь этого крупного агрохимика и почвоведа, его неустанная работа за лабораторным столом, должна послужить примером для нашей молодежи, для подрастающей армии молодых научных работников — агрохимиков и почвоведов.